Сенат и современная политика
Рассуждая о построении государственной власти в современной России, автор пришел к выводу, что она примерно такая же, как и в древней Руси. Роль современного сената при президенте такая же, как и роль Боярской думы при царе, а роль Государственной думы в старину играли те или иные группы народа (вече в Новгороде, народные бунты и т.д.). Другими словами, Сенат всегда находился рядом с правителем, а народ принимал участие в управлении страной лишь иногда. А как же дело обстояло в других странах мира? Очень хорошо на этот вопрос ответил Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования. Вот что он пишет в своей статье «Роль элиты в системе власти» (Источник: matveychev-oleg.livejournal.com). «В пьесе Володина «Две стрелы» есть прекрасный диалог, предельно точно и лаконично определяющий отношения элиты и общества (любой элиты и любого общества): «А кто решит, кто чего достоин? Достойнейшие. А кто решит, кто достойнейшие? Достойнейшие и решат. То есть, они же сами и будут решать?» Его в том или ином виде (как правило, без ссылки на автора), довольно часто используют разного рода политические юмористы и просто «борцы с режимом». Не знаю, хотел ли Володин просто пошутить или вскрыть социальные язвы. Вряд ли он отдавал себе отчет, что описывает не проблему, а один из системообразующих принципов организации человеческого общества всех времен и народов. Как правило, в процессе усложнения общественной организации, соответствующие государственные структуры претерпевают коренные изменения. Через века трудно бывает понять, как все это работало изначально. Европейцам, однако, повезло. Римская империя, от которой они ведут свою историю, оставила им в наследство не только римское право, но и подробное описание структуры органов государственной власти Рима, от его начала и практически до распада империи. Римское общество было крайне консервативным. Поэтому при всем драматизме политических перемен, протекавших в нем за более, чем тысячелетие, прошедшее от основания города, до распада римской державы, оно инстинктивно стремилось к сохранению раз данной политической структуры. Поэтому и императоров, почти сразу ставших абсолютными монархами, Рим долгое время рассматривал всего лишь как первоприсутствующих в сенате — пытаясь замаскировать авторитарное правление под силу авторитета конкретной личности. Даже смирившись с тем, что император является не первым, среди равных, а господином подданных, римляне обосновали его статус, исходя из привычных им конституционных основ. Они стали рассматривать императора, как «отца отечества», наделив его по отношению к народу правами отца фамилии (большой семьи), который был властен не только над имуществом, но над жизнью всех своих домочадцев (римлян и не римлян, свободных и рабов, своих детей и жен — всех, кто принадлежал к его фамилии). Эти права императора, освященные к тому же христианской религией, рассматривавшей его как полномочного представителя на земле Бога — создателя всего живого» (Ищенко).
У римлян, таким образом, родилась стройная система государственной власти — Бог обладал отеческими правами по отношению ко всему сущему на Земле, права же Бога в отношении людей он делегировал императору — главе христианской империи. Император правил людьми от имени Бога, перед ним держал ответ, и Бог же его наказывал, если император выполнял свои обязанности не достаточно хорошо. И всегда рядом с императором находился Сенат, оба этих представителя власти просто не могли существовать друг без друга. Вот как об этом пишет Ищенко. «На следующей ступени находились сенаторы — конкретные отцы, конкретных больших семей, обладавшие императорскими правами в отношении своих домочадцев и клиентелы. Сенаторы в собрании представляли весь народ Рима и совместно с императором выносили решения. Но, если императора не было (низложен, погиб на войне), сенат обладал всеми полномочиями для того, чтобы самостоятельно решить судьбу государства. Более того, сенат мог низложить императора и избрать ему на смену иного (если, конечно сила была на стороне сенаторов). Но император, ни при каком условии, не мог править без сената. Были императоры, с сенатом дружившие, были императоры, с сенатом враждовавшие. Были императоры, казнившие сенаторов пачками. Были императоры, дополнявшие законы о формировании сената новыми положениями, позволявшими им вводить в состав этого органа новых людей (провинциалов, варваров), которые на первых порах создавали в сенате точку опоры для императора. Но не было императора, который попытался бы вовсе игнорировать сенат. Между тем римский сенат пришел к нам еще из глубокого родового строя. Каждый лидер клана (рода) самовластно управлял своими родственниками. Собираясь же вместе сенаторы (старейшины) являли собой совет племени, в чьи обязанности входило согласование совместных действий и разрешение споров. Этот своеобразный парламент выбрал военного предводителя и создавал временные исполнительные должности. Когда же функция военного вождя стала постоянной, его власть оказалась ограниченной лишь общим делом. Все остальные общественные отношения продолжали регулироваться правом отца-сенатора. И как не пытались первые военные вожди противопоставить сенату комиции — собрания всех свободных мужчин-воинов, тем не менее, большая часть их решений все равно подлежала утверждению и могла быть отменена сенатом. В конечном итоге комиции уже много веков как исчезли, а сенат продолжал функционировать до конца и даже пережил римскую империю, перейдя в современную политическую структуру большинства государств. Сенат был до царей и пережил царей, был до комиций и пережил комиции, был до республики и пережил республику, был до императоров и пережил императоров. Он возник до римского государства и пережил римское государство. Но что есть сенат? Это — собрание достойнейших, которые решают, кто, чего достоин, и как должно жить и развиваться общество» (Ищенко).
Как видите, уважаемый читатель, Государственной Думы в Древнем Риме не было. Народ принимал участие в управлении государством путем делегирования в Сенат своих представителей, причем, не напрямую, а опять-таки волей либо императора, либо Сената. Другими словами, «этих достойнейших не избирали на свободных, демократических и прозрачных выборах, прямым, тайным, равным голосованием. Каждый отдельно взятый из них не являлся самым умным, самым храбрым, самым честным, самым лучшим. Но все вместе они, как корпорация, представляли все государство и максимально полно отражали его интересы. Как глава рода, каждый из сенаторов являлся полномочным распорядителем значительной части общественного демографического, экономического, финансового, политического и военного ресурса. Он выступал от имени этого ресурса. Не случайно сенаторов, бедневших ниже имущественного ценза, исключали из сената. Если ты такой бедный, значит, обеднел и ослаб твой род. А раз твое правление оказалось столь неблагоприятным для твоего рода, то, как же ты можешь участвовать в управлении всем римским государством? При этом попасть в состав сената, просто разбогатев, было невозможно» (Ищенко). Для этого было необходимо, прежде всего, происходить из римского сенатского рода (то есть обладать наследственным правом). К слову сказать, в современном мире это требование выполняется до сих пор, причем, во всех демократических странах без исключения. Как такового, наследственного права там, конечно, нет, однако без соответствующего образования и определенного стажа работы в управляющих структурах, попасть во властную элиту сегодня невозможно. Так и в Римской империи, чтобы стать сенатором, требовалось пройти минимально необходимые для причисления к числу сенаторов магистратуры (то есть получить достаточный опыт работы на государственной службе). Автор (вместе с Ищенко) «подробно остановился на организации римского сената только потому, что в ее рамках эффективно решались те же задачи, которые стоят перед представительной властью в любую эпоху. Ведь откуда, собственно, возникает само понятие политической элиты? С момента, когда отдельно взятая община становится слишком большой, чтобы все жители могли регулярно собираться на площади и решать оперативные управленческие вопросы, возникает необходимость вначале передать кому-то функцию исполнения решений собрания, а затем и вовсе заменить собрание постоянно действующим органом народных представителей, которому делегировано право общины на законодательную власть. Эти-то группы политиков-профессионалов и становятся политической элитой».
Представители этой элиты должны соответствовать ряду требований. Во-первых, обладать авторитетом в обществе. В случае с римским сенатом этот вопрос решался за счет того, что он формировался из глав больших семей, обладавших незыблемым авторитетом. Во-вторых, иметь достаточный опыт в военных и политических делах, для того, чтобы их решения были квалифицированными. Это достигалось за счет требования к будущим сенаторам отбывать магистратуры (работать в исполнительной власти), а также за счет закона, согласно которому, не мог быть избран отправлять магистратуру человек, не отбывший в войсках ни одной военной кампании. Таким образом, будущие отцы-сенаторы получали необходимый военный и административный опыт. В-третьих, была необходима система самоочистки от не проявивших должную квалификацию элементов. Это достигалось за счет постоянной проверки цензорами имущественного состояния сенаторов и исключения из списков тех, кто выпадал из ценза. Впрочем, цензоры могли исключить из состава сената и по другим соображениям. Цензором мог быть избран любой гражданин, отбывший соответствующие магистратуры, а решения его были окончательны и обжалованию не подлежали. Именно поэтому римская элита училась еще и дипломатичному поведению в отношении друг друга. Будешь слишком наглым, станет цензором кто-то тобой обиженный и вычистит тебя из сената (прецеденты, хоть и редкие, случались). И, наконец, в-четвертых, было необходимо обеспечить инкорпорацию в систему управления новых управленческих кадров, представляющих интересы растущего и усложняющегося общества. «Поначалу это обеспечивалось через систему перманентного конфликта между патрициями и плебеями. Но после того как патрицианские и плебейские роды срослись в одном полноценном римском гражданстве, а проблема осталась, она стала решаться диктаторами, а затем императорами, которые периодически «предлагали» сенату инкорпорировать в свой состав представителей новых социальных групп» (Ищенко). Те же самые требования сегодня стоят перед властной элитой любого государства. Проблему же легитимации своей власти элита решает при помощи института всеобщих выборов. Он же служит для решения вопроса об инкорпорации в систему власти новых талантливых управленцев, не входящих в число элитариев. Кроме того, при помощи выборов происходила чистка управленческих структур (преимущественно представительских) от неквалифицированных элементов.
Как видите, «у древних было меньше формальной демократии, больше прагматики, но суть дела от этого не менялась. Когда сегодня говорят, что сыну таежного лесоруба труднее стать министром, чем сыну министра, это — абсолютная правда. Но в основном потому, что, вращаясь в определенном кругу, сын министра еще в детстве, незаметно даже для себя самого, усваивает определенные знания и навыки, в то время, как сын лесоруба, с большой долей вероятности, будет ориентирован на получение совсем иных знаний. Моему сыну тоже проще стать министром, чем сыну обладающего таким же российским паспортом эмигранта из Таджикистана, который водит такси или работает на стройке. Хотя бы потому, что мой сын с детства растет в абсолютно русскоязычной среде. Ему, для получения соответствующих знаний и навыков не надо тратить время и силы на предварительное изучение русского языка. Он в нем уже родился. А сыну эмигранта из Таджикистана надо. Стартовые возможности уже не равны. Упомянутый нами сын лесоруба, если он человек энергичный и честолюбивый вполне может использовать полученные в детстве знания и навыки для создания бизнеса в сфере деревообработки. А разбогатев, может и в политику пойти, и стать министром. Ему это будет сделать значительно легче, чем сыну простого легионера стать командующим армией, а становились даже императорами. В свою очередь, если сын министра, несмотря на стартовые возможности, будет интересоваться только развлечениями и прожиганием жизни, система затормозит и остановит его на дальних подступах к министерскому креслу. Просто потому, что иначе он будет подрывать позиции и наносить ущерб интересам таких же потомственных бюрократов. Система всегда пожертвует одним, чтобы соблюсти корпоративный интерес. С точки зрения системы, это даже не будет жертва — нормальный рабочий процесс, сенатор обеднел, значит, он больше не сенатор. Руководствуясь этими принципами, интуитивно нащупанными древними римлянами еще в глубокой древности, работал аппарат управления всех времен и народов, при всех социальных строях и во всех формах организации общественной жизни» (Ищенко).
«Элита всегда стремилась к замкнутости, поскольку новые люди несли новые риски. Да и обеспечить своим детям бесконкурентную среду тоже хотелось. Не буду даже упоминать о современных актерских, режиссерских, певческих и т.д. «трудовых династиях», вышедших еще из СССР. Укажу лишь, что только после революционного писателя (и лихого вояки) Аркадия Гайдара, появилось три поколения политических деятелей (Тимур, Егор и Мария Гайдары). Я знаю, что они не кровные потомки Аркадия Гайдара, но элитная преемственность соблюдается четко, несмотря на то, что все они (кроме последней девушки) выросли и оперились при самой, что ни на есть народной советской власти. В то же время элита была вынуждена самостоятельно инкорпорировать в свой состав представителей новых влиятельных слоев общества. Иначе, государство разваливалось, а элита теряла свой элитарный статус. Два простых примера. В конце XIX — начале ХХ века чиновничье-дворянская элита российской империи отказалась инкорпорировать в состав допущенных к управлению лиц представителей поднявшейся буржуазии. И незыблемая доселе империя, пережившая и 1612, и 1709, и 1812 годы пала, как карточный домик. Люди, контролировавшие экономику империи, но не имеющие возможности определять ее политику, сломали не устраивающий их механизм. Им потом было хуже, многие пожалели о своих действиях, но империи это уже не помогло. К концу 1970-х годов, советская рабоче-крестьянская элита, сохраняла дискриминацию технической интеллигенции. Если писатель, художник, артист мог относительно легко пробиться в состав правящей элиты, то инженеры, сотрудники многочисленных НИИ и т.д. оказались в большинстве своем без перспектив карьерного роста и с зарплатой меньше, чем у рабочего средней квалификации.
В первые послереволюционные годы техническая интеллигенция воспринималась советской властью с подозрением, поскольку в предреволюционных трудовых конфликтах чаще занимала сторону хозяев. Правда, испытывая недостаток инженерных кадров, СССР вынужден был приглашать иностранных специалистов на очень хорошие зарплаты, а также хорошо платить своим. Однако к 60-м годам технические ВУЗы произвели достаточно инженеров. Их материальное положение ухудшилось. При этом, несмотря на то, что теперь это были выходцы из тех же рабочих и крестьян, только лучшие — получившие образование, их политические права были все еще ограничены. В стране, где членство в КПСС было пропуском в политику, квоты на прием технической интеллигенции были одними из самых жестких. Стоит ли удивляться, что именно среди технической интеллигенции было самое большое количество диссидентов, «реформаторов» и даже «антисоветчиков» на душу населения. Система блокировала их политические возможности, и они вынужденно выступали против системы. Как и их предшественники в Российской империи, они сломали систему, почти сразу пожалели, но уже ничего не могли исправить. Таким образом, олигархия, автократия, демократия являются лишь механизмами, обслуживающими потребность общества, с одной стороны, в стабильной и профессиональной, а с другой, в постоянно обновляющейся, открытой для талантов, сбалансированной с точки зрения интересов различных общественных групп элите. В одни эпохи общественным потребностям соответствует один механизм, в иные другой. Например, в обществах древней Греции диктатура (тирания), как правило, устанавливалась в интересах демоса, для блокирования возможностей усилившейся олигархии. В Риме, как уже было сказано, императоры иногда столетиями действовали в полном согласии с сенатом (классический орган олигархического правления), а иногда опирались на маргинальные слои римского населения и на армию, для противодействия сенату (и это тоже продолжалось столетиями)» (Ищенко).
Какова же главная задача властной элиты? «Главная задача элиты — обеспечивать баланс интересов в обществе и реализацию общественного политического запроса. Быть умной, красивой, честной и т.д. — приятный бонус, но это не обязательно, хоть и существенно облегчает взаимодействие элиты и народа, повышая взаимопонимание и взаимное доверие. Элита должна отличать политический запрос общества от декларированного от имени общества запроса наиболее активной общественной группы. Чаще и легче всего такие активные группы раскачивают общества на краткосрочную агрессивную экспансионистскую вакханалию. Грубо говоря, народ под влиянием агитаторов-милитаристов, начинает желать войны и побед. Однако, как только выясняется, что война состоит не только из побед, но и из поражений, крови, пота и сверхчеловеческого напряжения сил общества, эти самые активные группы, толкавшие стану к агрессии, выступают главными криками власти, которая «не смогла», «неправильно воевала» и вообще непонятно зачем «влезла в чужую войну». Последняя опасность, подстерегающая качественную политическую элиту — опасность слишком хорошего управления. Когда государство крепнет, а благосостояние растет без видимых усилий, когда вмешательство правительства в общественную жизнь незаметно, а альтернативные мнения не подавляются, у населения часто возникает иллюзия, что так и было изначально, что качественное управление, реализуемое квалифицированной элитой здесь ни при чем, и что можно было бы сделать еще лучше. И тогда свои позиции в обществе укрепляют группы внутриполитических деструкторов. Им все всегда плохо. Они зовут к топору. Они натравливают одну часть общества на другую по классовому, имущественному, этническому, политическому, идеологическому, любому другому принципу. Если им удается организовать революцию, они становятся новой элитой — гораздо более замкнутой, чем предыдущая. Они устанавливают значительно более жесткое, и даже жестокое правление, оправдывая свои зверства революцией, до которой народ «довел старый режим». Они роняют уровень жизни и разрушают государство. И далеко не всем, как большевикам, затем удается это государство собрать заново. У большинства получается как на Украине. В Риме было легче. Как я уже отмечал, сенаторы были не просто политическими деятелями, они являлись отцами семейств, чья власть над домочадцами сакральна, освящена традицией и религией. Члены римского «парламента» являлись, одновременно не только представителями политических партий, выражавших интересы широких слоев населения, но еще и лидерами самоуправления семейных кланов, составлявших фундамент римского общества» (Ищенко).
Структура современного общества значительно усложнилась, а объем личных свобод увеличился. Создание такой, пронизывающей все общество по вертикали, системы управления, как римский сенат, в наше время невозможно. «Но это не значит, что к совершенству не надо стремиться. Формулу «Сенат и народ Рима» мы повторяем до сих пор, зачастую даже не понимая всей ее глубины. Между тем, она с характерной больше для Востока, чем для Запада лаконичностью описывает идеальный характер взаимодействия элиты и народа как частей нераздельных, но и неслиянных, взаимодействующих, но и антагонистичных, замкнутых, но и пересекающихся» (Ищенко). Автор целиком и полностью поддерживает эти слова Ищенко. Более того, Ищенко (для автора этого сайта) является одним из самых любимых авторов, который, ко всему прочему, очень добросовестно проследил в представленной выше статье изменение структуры управления обществом, начиная от Древней Греции до наших дней. И вот что во всем этом увидел автор. Демократия (управление государства народом) постоянно изменялась на протяжении тысячелетий, но так окончательно и не устоялась. Причем, такое управление нужно любому государству не постоянно, а время от времени, и чаще всего, ничего хорошего для него оно не приносит. Вопрос — почему? Да потому, что народ должен жить, радоваться этой жизни и работать, а не управлять государством. Управление государством — удел меньшинства, а не большинства. А для того, чтобы это меньшинство не забывало, кому оно служит, необходимо наделить народ правом на переизбрание любого выборного чиновника — в любой нужное народу время. И это невозможно сделать, не отделив государство от выборного процесса. Любыми выборами в любом государстве должны управлять негосударственные структуры. По мнению автора, на сегодняшний день больше всего для этого подходит Церковь, без разницы, какого вероисповедания. Только сделав это, мы сможем ликвидировать неэффективные органы самоуправления (типа Государственной Думы), да и политические партии — заодно. Народу не нужна ни государственная, ни партийная идеология. Идеология есть у любого народа мира, это — его менталитет. Менталитет же русского народа можно выразить всего четырьмя словами — Справедливость, Равенство, Братство, Свобода (именно в такой последовательности). А главным законодательным органом России должен стать Сенат, эффективность работы которого подтверждается многовековой практикой. Депутаты этого Сената должны избираться на уровне органов самоуправления (на местах), и постепенно продвигаться снизу вверх.
Как это сделать? Да, очень просто, например, так. Раз в год любой местный законодательный орган пополняется каким-то количеством депутатов, определяемых по результатам местных выборов. А вышестоящий орган путем голосования удаляет из своего состава какую-то часть депутатов (из числа уже отслуживших свой срок, например, пяти лет), и направляет их либо обратно в соответствующие местные органы, либо освобождают от работы совсем (по болезни, смерти, профессиональной непригодности и т.д.). А часть своих депутатов (не отслуживших свой срок) направляет наверх. Нижестоящие органы, в свою очередь, голосуют, кого (из отслуживших свой срок депутатов) оставить на следующий год, кого перевести на более низкий уровень, а кого и вовсе вывести за рамки законодательной власти. А главное, кого (из не отслуживших свой срок депутатов) отправить на более высокий уровень. Весь этот процесс замены депутатов начинается на самом верху, данные по замене депутатов спускаются ниже, а сам процесс заканчивается внизу — на местном уровне. Таким образом, мы поддерживаем постоянную ротацию депутатов наверх, и при этом никогда не заменяем весь состав депутатов, сохраняя преемственность власти. И в Сенате любого уровня будут служить как молодые (однолетние) депутаты, так и уже «старые» депутаты (пяти и более лет). При этом выборы проводятся только на местном уровне. Как видите, главной причиной ежегодной смены депутатов является голосование самих депутатов (в том или ином органе законодательной власти). Главной, но не единственной! Необходимо предусмотреть и принудительную смену власти (в соответствие с желанием народа). Если какой-то депутат чем-то не угодил избиравшему его населению, то местный батюшка может организовать сбор подписей для его удаления из власти. Если ему удается собрать необходимое количество подписей, то стоящий над ним иерарх организует сбор подписей уже на своем уровне, и так, вплоть до всей страны, если депутат или любой другой выборный чиновник относится к федеральному уровню. Если удалось собрать необходимое количество голосов, импичмент удался, и чиновник обязан покинуть свой пост. А Сенат обращается к соответствующему нижестоящему органу с просьбой о пополнении своего состава. Любой выборный чиновник должен соответствовать цензу на его должность (по возрасту, здоровью, образованию и т.д.).
По мнению автора, такое же построение власти должно быть организовано и для судебной власти. Судьи, соответствующие определенному цензу, должны избираться народом, и продвигаться наверх так же, как и в Сенате. На самом верху судебной пирамиды стоит Конституционный суд, а далее вниз — Верховный суд России, Верховные суды субъектов Федерации и Городские суды. В самом низу пирамиды находятся районные суды, куда можно попасть при условии соответствия цензу (прежде всего, образовательному) и обязательному выбору районных судей населением соответствующего района. А вот исполнительная власть избирается народом для каждого уровня отдельно. Выше всех стоит президент, и его избирают всенародно. Президент отвечает только перед народом, и назначает своей властью правительство, которое отвечает уже перед ним (каждый член правительства — за порученную ему отрасль власти). Далее следуют губернаторы (главы субъектов Федерации), которые избираются населением соответствующего субъекта. Губернаторы отвечают за свою работу не только перед народом, но и перед президентом. Ну а в самом низу пирамиды исполнительной власти стоит местное самоуправление. Главы местного самоуправления избираются на местных выборах и отвечают за свою работу не только перед населением, но и перед губернатором. Что же касается вооруженных сил России, то все они, так или иначе, должны подчиняться только президенту страны, хотя автор включил бы в них и муниципальную (местную) полицию с выборными шерифами, как в США. Именно эта часть полиции должна включить в себя всех участковых инспекторов и следить за порядком «на местах». Шериф — это выборная должность, и потому, влиять на него народ может (и должен) напрямую. А вот сами муниципальные полицейские отвечают за свою работу только перед своим шерифом. Шериф же подчиняется не только народу, но и Федеральным чинам полицейских, но снять его с работы последние не могут. Свой собственный шериф должен быть в каждом районе, как и свой районный суд. И два слова о главном — о финансовой власти. Еще и еще раз повторю, банк в стране должен быть один и принадлежать (на 100%) государству. Только в этом случае наша страна сможет справиться с главной угрозой для всех современных государств — с коррупцией. Никак иначе с ней не справиться. А, не победив коррупцию, нельзя построить эффективное государственное управление, как его ни реформируй! Именно с этого и следует начинать любые государственные реформы.
Однако для этого требуется, если не план проведения реформ, то хотя бы намерение на их проведение. А вот этого-то у нынешнего правительства России и нет, как и желания их проводить. И то верно — «от добра, добра не ищут». А стало быть, нужно, либо заставить проводить реформы нынешнее правительство, либо заменить его — на какое-то другое реформаторское правительство. И для того, и для другого нужен «ощутимый толчок» в нынешнем мироустройстве, другими словами, перелом в современной мировой геополитике (мировой «катаклизм»). Сегодня в Хельсинки проходит встреча между Путиным и Трампом. Практически все политологи изо всех уголков мира спорят друг с другом, договорятся ли Трамп с Путиным или нет, а если договорятся (или не договорятся), то по каким вопросам. По мнению же автора, единственным вопросом, по которому они являются союзниками и наверняка договорятся друг с другом, является вопрос борьбы с либеральной глобализацией современного мира («основной вопрос»). Но даже если они договорятся по нему (или не договорятся), вряд ли станут подписывать «протокол о намерениях», что, мол, нужно «гнобить» всех «либерастов» мира. Так что, ждать видимых невооруженным взглядом перемен не стоит. А договорятся они по «основному вопросу» или нет, мы с Вами узнаем, спустя какое-то время, по отголоскам этой встречи, в том числе, и по поведению Российской властной элиты. К слову сказать, Трамп последнее время все меньше и меньше зависит от властной элиты США, в том числе, и Конгресса США («Вашингтонского болота»), а Путин никогда и не зависел, ни от своего правительства, ни от Государственной думы, ни от Совета Федерации. До этого времени подобная встреча была просто невозможна из-за недоговороспособности Трампа. И вот теперь эти два уже более-менее «независимых человека» решили встретиться друг с другом и поговорить «на чистоту». И уже одно это дорогого стоит. Посмотрите, как у Трампа «загорелись глаза», когда Путин сказал на пресс конференции о четырехстах миллионах «грязных денег», попавших в предвыборный кошелек Клинтон. А приняли ли Трамп и Путин какие-то письменные решения, или нет, не так и важно. Ведь по «основному вопросу» Россия (точнее Путин) больший союзник США (а вернее Трампа), чем ЕЭС. Вот кого Трамп с Путиным и начнут «гнобить» в первую очередь. И, по мнению автора, правильно сделают. Эти союзники нужны и России, и США, «как собаке пятая нога». И в этом контексте они могут договориться даже по вопросу о «Северном потоке-2» — так или иначе. И если это случится, знайте, Путин и Трамп договорились по «основному вопросу». А значит, мировой «катаклизм» уже грянул! Оба президента коснулись данного вопроса на заключительной пресс конференции, а стало быть, они обсуждали его. Задумайтесь об этом, уважаемый читатель.