Истоки идеологических взглядов современного человечества
В предыдущих главах этой книги мы с Вами довольно подробно рассмотрели суть человека и пришли к выводу, что при ее описании нужно рассуждать диалектически (диалектика — метод аргументации в философии, а также форма и способ рефлексивного теоретического мышления, исследующего противоречия, обнаруживаемые в мыслимом содержании этого мышления). Ведь человек — это одновременно, и «общественное животное», и «духовная субстанция». Но, как оказалось, одного этого недостаточно, мы с Вами так и не смогли ответить на, казалось бы, простой вопрос — куда и по какой причине идет развитие человеческих взглядов на жизнь и общество? Например, почему «классический либерализм» со временем превратился чуть ли ни в свою противоположность — «неолиберализм», а гуманизм — в трансгуманизм? Автор долго думал над этим, но логического объяснения так и не нашел. И тут ему на глаза попался доклад Щипкова Василия Александровича (кандидата философских наук, директора Русской экспертной школы, ст. преподавателя кафедры международной журналистики МГИМО МИД России) под названием «После человека. Идеология и пропаганда трансгуманизма в современном мире», в котором, по мнению автора, найден ответ на данный вопрос. Давайте вместе полистаем этот доклад и поразмышляем над ним. Итак, начнем. Что такое гуманизм? «Центральный постулат идеологии гуманизма — идея о том, что человек является высшей ценностью. Согласно гуманистическому мировоззрению человек является источником нравственности и всякого совершенства. Любое самосовершенствование человека имеет свой источник и свои цели только в самом человеке и не имеет отношения к абстрактной нравственности. Целью человеческой жизни и человеческой истории в гуманизме становится уподобление человека античному богу рациональными средствами. В основе концепции «сверхчеловека», которая будет сформулирована через несколько столетий после рождения гуманизма, лежит то же самое представление о человеке как о воплощении античного божества. Гуманисты эпохи Возрождения не только изобрели абстрактную концепцию человекобожия, но и стремились написать программу его воплощения в жизнь, то есть вслед за философией создавали идеологию. Мировоззрение первых идеологов гуманизма уже было предельно элитарно — они мыслили себя новой привилегированной исторической силой, новой аристократией таланта и интеллекта, противопоставлявшей себя традиции. Они верили не только в то, что человек — мера всех вещей, но и в то, что каждый человек — мера себя самого. Они верили в свои творческие силы и в свое высшее призвание. Эта вера легла в основу их представления о собственной исключительности. Она привела гуманистов и просветителей к убежденности в том, что они сами, а затем и все люди должны стать «совершеннолетними». Это означало, что они смогут сами решать, что есть истина, определять нормы красоты и морали, преобразовывать мир по собственному разумению и свободно создавать свою собственную религию» (Щипков).
Другими словами, гуманисты прошлого осознали себя «божествами» и стали жить (более того, предложили сделать это и всем остальным людям мира) в соответствие с этим осознанием. По мнению автора, в этом нет ничего плохого, наоборот, люди осознали, что их «духовная сущность» стоит выше сущности «общественного животного» и приблизились к Богу. С другой стороны, «гуманизм — это идеология, онтологически враждебная традиции. Гуманизм отказался от христианской идеи о нравственном несовершенстве человека. Гуманисты стали утверждать, что каждый человек по своей природе всегда прекрасен, добр и талантлив, и лишь невежество и неблагоприятные социальные условия мешают ему всегда проявлять себя с лучшей стороны. Также гуманисты абсолютизировали рациональность и свободу выбора человека. Выше нравственности они поставили разум. Началась переоценка традиционной этики, которая быстро дошла до оправдания свободного выбора человека в пользу зла. Как итог, осознанный выбор в пользу зла стал оцениваться культурой лучше и выше, чем неосознанный выбор в пользу добра. Появившись как мировоззрение элит, «просвещенного класса», гуманизм очень быстро трансформировался в универсальную идеологию, которая постепенно замещала собой христианские ценности и принципы западной цивилизации. В XIX–XX веках гуманизм расширил свое влияние на весь мир и стал главной действующей моделью глобализации. Гуманизм сформировал собственные нормы, повсеместно заменившие собой традиционную религиозную этику. В христианской культуре понятия «христианский поступок» и «нравственный поступок» были синонимичными. С началом эпохи Просвещения нравственные поступки постепенно стали называться «гуманными», «человечными», что является иллюстрацией произошедшего мировоззренческого сдвига. Вытеснение традиционной этики из общественного пространства не осталось без последствий. Проявлением острой стадии кризиса гуманизма стала Первая мировая война. Убийство миллионов людей поставило под сомнение оптимистичное утверждение о том, что человек по своей природе добр, а огромные разрушения, которые произвела эта война, опровергли миф о человеческой рациональности. Но даже лучшие умы того времени считали, что кризис, свидетелями которого они стали, — это кризис гуманности, а не кризис гуманизма. Они не могли допустить мысли о том, что причина кризиса заключается в ущербности самих гуманистических ценностей. И полагали, что этот кризис случился потому, что ценности гуманизма не были приняты всем обществом. Ценой этого ложного вывода стала еще одна мировая война. Немецкий нацизм был отчаянной попыткой гуманизма возродиться в своей ранней элитарной форме. Гуманизм, полагая себя воплощением добродетели, противопоставлял себя Средневековью и традиционному обществу как воплощениям порока и отсталости. Гуманизм стремился к разрушению традиции, считая ее врагом современности и прогресса. Нацизм, следуя той же дихотомической логике, противопоставил немецкую нацию другим, «отсталым» народам, которые должны были проиграть ему в конкурентной борьбе и быть уничтожены. Поражение нацизма поставило вопрос о необходимости переформулировать основные положения гуманистической идеологии, чтобы предотвратить такое толкование гуманизма, при котором он допускает геноцид каких-либо народов» (Щипков).
Как видите, уважаемый читатель, любое явление нашего мира необходимо рассматривать, как минимум, с двух сторон, то есть, диалектически. В противном случае, мы с Вами обязательно попадем в хорошо замаскированную ловушку — «хотели как лучше, а получилось как всегда». Именно этим человечество и занимается на протяжении всей своей истории. И духовная, и животная составляющие сущности человека всегда «хотят жить лучше, чем вчера»! Но как это сделать без ущерба для окружающих людей, ни та, ни другая не знает. Разум человека решает эту дилемму в свою пользу, а духовная сущность человека — в пользу окружающих людей. А в результате этой борьбы становится только хуже — и самому человеку, и окружающим его людям. Так случилось и после окончания второй мировой войны. «Принятие «Всеобщей декларации прав человека» 1948 года поставило кризис гуманизма «на паузу», стало точкой отсчета нового гуманистического консенсуса. Эта декларация содержала указание на то, что при осуществлении своих прав и свобод человек может подвергаться ограничениям, установленным с целью «удовлетворения справедливых требований морали». Однако источник этой морали не раскрывался. К настоящему времени сторонники либерально-гуманистических ценностей или не вспоминают о том, что мораль должна служить естественным ограничителем свободы, или прямо отождествляют мораль со свободой: «нравственно то, что способствует свободе, безнравственно то, что эту свободу ограничивает». Также в декларации 1948 года впервые появилась современная формулировка понятия человеческого достоинства. В соответствии с ней достоинство — это то, чем от рождения обладает каждый человек и что не может быть утрачено, некая универсальная ценность человека. Таким образом, достоинство стало секулярной заменой христианского понятия образа Божьего в человеке, который ни при каких обстоятельствах не может быть искажен или утрачен» (Щипков). Паузу это действительно дало, но ненадолго, а, главное, не в пользу «духовной сущности» человека. Расшифровка понятия «достоинство человека» была отдана на откуп разуму, и тот «повеселился на славу». В результате чего, в нашем мире и объявился трансгуманизм.
«Трансгуманизм — это попытка гуманизма выйти из затянувшегося кризиса. Идеологи трансгуманизма попытались вывести гуманизм из кризиса не через изменение основ учения, а через изменение взгляда на природу самого человека, через создание новой антропологии. Гуманистическая антропология никогда не была статична: антропология Просвещения отличается от антропологии Возрождения и от трансгуманистического учения о человеке XX–XXI веков. При этом ей присущ всегда один неизменный подход: все формы гуманизма создавали определенный секулярный идеал и образ человека, которым каждый призывался соответствовать. Трансгуманизм стремился создать очередной новый образ, но человеческим его можно считать только по его происхождению. По сути, он является «бесчеловечным» и «античеловечным». Те типажи, которые создавали отдельные идеологи трансгуманизма, могли отличаться друг от друга. Однако в их основе лежала одна идеология, одни принципы. Точно так же некогда различались между собой те образы идеального человека, которые конструировали деятели Возрождения и Просвещения. Трансгуманизм является частью большого гуманистического проекта, который противостоит традиционному мировоззрению, потому что трансгуманизм наследует основополагающий принцип гуманизма — антропоцентризм — и использует его главный метод — отрицание традиции. Гуманизм и трансгуманизм являются составными частями единой идеологии гуманизма» (Щипков). В общем и целом, автор согласен с этими словами Щипкова. Единственно, что он хотел бы сюда добавить, это то, что всякий человек, перейдя от гуманизма к трансгуманизму, ставит во главу угла разум, и превращается из «божества» в «супербожество», а точнее, в «антибожество» — в сатану. Более того, он отказывается и от Веры своих предков, ведь всякий «гуманизм стремится к разрушению традиции, считая ее врагом современности и прогресса». Тем более, трансгуманизм, который опирается исключительно на разум человека. А между тем, человеческий разум занимает в сознании человека много меньше места, чем его подсознание. А последний в расчет и вовсе не принимается, современный человек просто разучился пользоваться своим подсознанием. А ведь, обращение к подсознанию означает обращение к Богу — к нашему мирозданию. Однако продолжим далее.
«Точкой отсчета публичной жизни трансгуманизма стал постгендеризм — идеологическая концепция, поставившая своей целью стирание различий между полами. Начало ей было положено в 60-е годы ХХ века, когда одновременно со всплеском антирасистских выступлений началась борьба «сексуальных меньшинств» за свои права. Поздний гуманизм, из которого возникнет трансгуманизм, по-своему интерпретировал учение о правах и свободах человека. В современном мире оно трансформировалось в право меньшинств иметь приоритет над правами большинства. За прошедшие с 60-х годов ХХ века десятилетия национальные меньшинства, феминистки и сексуальные меньшинства смогли добиться существенных преференций. Официальная политика по умиротворению меньшинств, проводимая правительствами западных стран, получила название мультикультурализма. Теория мультикультурализма предполагала наделение человека набором исключительных прав в зависимости от его принадлежности к определенной социокультурной группе — «меньшинству». Статус меньшинства могла себе присвоить не каждая социокультурная группа. Чтобы получить этот статус, группа должна была соответствовать двум критериям: обладать «инаковостью» и быть преследуемой (когда-либо в прошлом или в настоящее время). «Инаковость» — это мера отличия меньшинства от большинства, которая является его предметом гордости и, чтобы подтверждать статус его носителя, должна публично демонстрироваться. Так, в странах Запада принадлежность человека к ЛГБТ-сообществу стала означать самоутверждение человека в его «инаковости» и позволять ему претендовать на большие права, чем представителю социального большинства. Преследуемость меньшинства является ключевым механизмом легитимации его привилегий. Получение привилегий рассматривается в качестве компенсации за то, что в прошедшие исторические эпохи представители меньшинств подвергались преследованиям, дискриминировались за «инаковость». Для осуществления компенсации, восстановления исторической справедливости стала применяться стратегия «позитивной дискриминации» — дискриминации большинства в пользу меньшинств. В соответствии с этой логикой, чем больше та или иная социокультурная группа преследовалась и угнеталась в прошлом, тем большими правами, привилегиями и политической властью она должна обладать в настоящем по сравнению с большинством. В современных политических реалиях политика мультикультурализма (и связанный с ней постгендеризм) стали механизмом практического воплощения идей трансгуманизма. Цель этого механизма — свобода идентичности, доведенная до предела. Свобода, которая включает в себя право человека выбирать пол, расу, возраст, культуру, нравственные ориентиры своей жизни и время ее завершения» (Щипков).
«Трансгуманизм занимает особое место среди квазирелигиозных идеологий, сформировавшихся в условиях постмодерна. Трансгуманизм ставит своей целью онтологическую трансформацию человеческого общества и человеческой личности. И в этом качестве это явление должно быть оценено с точки зрения традиционной культурной и моральной нормы. Трансгуманизм тесно связан с кризисом модерна. Модерн оказался не в состоянии реализовать свою программную установку тотальной рационализации и сциентизации (модернизация под лозунгом «сциентизации» от лат. scientia — наука) человеческой культуры и общества. Это привело к тому, что во второй половине XX века набрал силу другой процесс — процесс фрагментации культуры, выразившийся в признании плюрализма норм и ценностей. Такая фрагментация, разложение модерна получила название постмодерна. Однако постмодерн является деструктивной идеологией не только по своему основному методу, но и по тому воздействию, которое он оказывает на общество. Появление новых технических решений в области электронных коммуникаций должно было пропорционально расширить возможности людей по взаимной коммуникации и таким образом укрепить межличностные связи в обществе. Однако социокультурная установка постмодерна обесценила эти достижения и привела к обратному эффекту. Результатом развития средств коммуникации, медиа, информационных технологий стало утверждение в современном обществе коллективного солипсизма. Это состояние взаимной отчужденности мировоззрений как отдельных людей, так и крупных социальных групп, субкультур, существующих при этом в едином информационном пространстве; это усиливающееся с развитием электронной коммуникации состояние замкнутости каждого человека на самом себе, на своих чувствах, предпочтениях, интересах. Другими негативными последствиями постмодерна стали усиление симулятивности (процесса «нейтрализации», «поглощения» и «истоньшения» реальности с ее итоговым полным «растворением» в Ничто) и спектакулярности в культуре (впечатляющий, демонстративный, драматичный, наглядный, яркий). Это привело не только к плюрализму норм и ценностей, но и к утверждению релятивистского принципа по отношению к любому знанию, устранению критериев объективности. Постмодерн антииерархичен. Вследствие этого любые ценности, не зависящие от критерия рыночной цены, получили ярлыки «тоталитарных» и «архаичных». Таким образом, культура постмодерна делает невозможным построение нравственного и справедливого общества. Распад единого социокультурного пространства происходит по разным направлениям и сопровождается рядом важных процессов. Так, в религиозной сфере западных стран происходит искусственное вытеснение традиционной религиозности, сопровождающееся нарастанием христианофобии. Однако место традиционной религии теперь занимают не позитивистские и секуляристские догмы, а альтернативные формы религиозности — новые религиозные и квазирелигиозные учения. Вслед за десакрализацией культуры произошла ее дерационализация. Эта ситуация ведет к усилению в обществе неоязыческих и неогностических тенденций.
В социально-психологическом аспекте трансгуманизм представляет собой релятивизацию идентичности человека, его самоидентификации — распад личности на множество отдельных идентичностей. Элементы идентичности отчуждаются от человека, перестают соотноситься с культурными и нравственными нормами и ценностями. Таким образом, человек получает возможность свободно комбинировать элементы своей идентичности, превращая ее в пространство для экспериментов. Однако эта свобода самоопределения, которую обещает трансгуманизм, мнимая: во-первых, элементы идентичности формируются социально-культурной средой и предоставляются индивиду в уже готовом виде; во-вторых, процесс их формирования и комбинирования, так или иначе, контролируется властными субъектами. В перспективе трансгуманизм ведет к коммерциализации процессов самоидентификации, к установлению контроля над базовыми личностными свойствами, отношениями и интенциями (такими как пол, родственные связи, культурное развитие) со стороны структур, определяющих направления рыночных процессов. В историко-культурном смысле трансгуманизм не только отталкивается от гуманистической концепции человека, но и преобразует ее. Все компоненты индивидуальности в рамках идеологии трансгуманизма приобретают необязательный характер. Поэтому общее, универсальное определение человека, ответ на вопрос «что есть человек?» оказывается невозможным. Универсальный человек должен иметь определенный набор базовых общечеловеческих признаков, что противоречит концепции трансгуманизма. Поэтому такие «общечеловеческие» атрибуты как права, свободы и возможность выбора, также могут впоследствии утратить свою общеприменимость. Трансгуманизм ведет к отказу от основополагающей идеи неделимой личности («индивида»), обладающей врожденными «естественными правами» и возможностью социального выбора» (Щипков). Другими словами, человечество после перехода к трансгуманизму практически полностью забыло, что такое — каждый конкретный человек? А между тем, именно из этих составных частей и состоит само человечество. Но современные люди перестали рассуждать и спорить на эту тему, «человек — это человек, и точка».
«Трансгуманизм — закономерный итог развития имманентизма (философская категория, обозначающая неотъемлемость, внутреннюю связь в противоположность внешней) и деконструирования им традиционного мировоззрения. Система знаний о мире, преобладающая в современной культуре, основана на принципе секулярности (освобождение от церковного влияния). Этот тип знания также можно охарактеризовать как имманентистский. Он основан на принудительном разделении мира на две части: имманентную (светскую, секулярную) и трансцендентную (религиозную). При этом имманентистское (либерально-гуманистическое) мировоззрение стремится к вытеснению из культурного поля всех трансцендентно ориентированных элементов. Ряд современных исследователей — критиков либерализма видят корни имманентистской культуры в средневековом номинализме. Они полагают, что под воздействием номинализма западноевропейская философия исказила понятие «божественного». Универсалии (общие понятия, идеи) были приравнены номиналистами к формальным обобщениям, и это привело к тому, что область трансцендентного, наделяющая весь мир целостностью и смыслом, была искусственно отгорожена от мира предметов и явлений. Таким образом, картина мира последующих эпох оказалась изолированной, замкнутой на саму себя. Трансцендентное, «божественное» оказалось «безучастным» к имманентному, мирскому. Поэтому новоевропейская философия выводила законы существования и развития предметов и явлений из них самих. Впоследствии это допущение позволило, например, считать разум результатом эволюции неживой материи, а человека — потомком животных. Номинализм разрушил целостное мировосприятие, характерное для досекулярного сознания, развернул движение человеческой мысли в сторону дихотомического и антиномического типа мышления. Произошла фрагментация знания, в частности распад на светское и религиозное. В сфере эпистемологии это привело сначала к обособлению, а затем — к сакрализации рационального начала. А в сфере антропологии — сначала к автономизации «свободной личности» от Бога и нравственного закона, а затем — к фрагментации, распаду самого человека (трансгуманизм)» (Щипков). С одной стороны, такой подход к человеческой и общественной жизни является прогрессивным и полезным, но с другой, опять-таки возвышает разум над подсознанием, а стало быть, «отгораживает» человека от мироздания, в котором тот и проживает. Другими словами, окружающий человека мир становится все более и более виртуальным. При этом сам человек все менее и менее может управлять этой виртуальностью.
«Иллюстрацией имманентистского происхождения трансгуманизма являются литературные сюжеты Нового Времени. Одним из таких сюжетов была легенда о докторе Фаусте. Метафорический потенциал литературного мотива легенды о Фаусте был настолько велик, что в лексиконе мыслителей рубежа ХIХ–ХХ веков укрепились выражения «фаустовский тип культуры», «фаустовская цивилизация». Эти выражения означают страсть к знанию ради знания, овладение возможностями без высших целей. Фаустианство — это познание и власть над миром, к которым человек стремится любой ценой. Для обозначения данного мироощущения был использован термин «фаустианство», потому что именно ради такого познания и такой власти Фауст и заключил договор с Мефистофелем. На более глубоком уровне фаустианского мировосприятия, позади его технократического антуража лежат гностические установки. Это табуирование истины, тайное знание, истина как удел «избранных», прямое соотнесение имен и свойств вещей с их скрытыми сущностями, концепция «предела» — незримой черты, преодоление которой якобы ведет непосредственно к истине (за этой чертой открывается Знание), миф о нарушении «запрета». «Предел» — это то, что скрывает, отделяет познаваемое от непознаваемого, обыденное от сверхъестественного. Отношение к знанию как к чему-то надмирному, сверхъестественному показывает сходство гностического мышления со средневековым номинализмом, который разорвал связь между Творцом и творением. Сюжет о Фаусте первоначально был записан в «Народной книге» XVI века. В ней рассказывалось о докторе Фаусте, маге и чернокнижнике, который смущал людей своими глубокими познаниями и искусством магии. В более поздней обработке Фауст стал олицетворением человека Нового времени, стремящегося к познанию тайн мира любой ценой. Мефистофель (дьявол) стал метафорой потусторонних сил, высшего знания, судьбы, стремящихся подчинить себе человеческую душу. Запретный характер знания тесно связан с мотивом, который был очень популярен у немецких романтиков Нового времени, — мотивом сделки с дьяволом. Более древними аналогами сюжета о Фаусте являются народные и литературные повествования о Големе и других человекоподобных монстрах, созданных человеком в помощь себе из неживой материи посредством тайного знания, но которые в итоге принесли в мир зло. Эти монстры являются подобием искусственного, сконструированного человека, появившегося на свет в результате безответственного отношения к знанию со стороны их создателей. Трансгуманистический подход к идентичности человека основан на идее произвольного, искусственного конструирования человеческой личности и является современной версией расчеловечивания, аналогом создания Голема. Однако, согласно идеологии трансгуманизма, «трансчеловек», «новый Голем» должен быть создан не из глины, а из самого человеческого существа. Трансгуманизм следует по пути фаустианского отношения к знанию (биотехнологиям), который требует от человека идти против нравственности и собственной совести.
Трансгуманизм — это следствие фрагментации знания, идеологического сдвига, который произошел в результате искусственного разделения сфер имманентного и трансцендентного. Ложность этого разделения прослеживается и в социогуманитарной, и в естественнонаучной областях. Секулярный гуманизм стремился к тому, чтобы сделать человека предельно имманентным, материалистичным, исключить из его существования всякий духовный аспект. Так гуманизм отнял у человека чувство священного и лишил надежды на бессмертие в ином, трансцендентном мире. Однако затем гуманизм выступил сам в роли религии и стал обожествлять материалистического человека и окружающий его имманентный мир через идею «сверхчеловека» и идею искусственного бессмертия. Системообразующий фактор всегда находится за пределами системы, а не внутри нее. Утверждение о том, что смысл человеческой жизни может заключаться в самой этой жизни, делает жизнь бессмысленной. Тем не менее, гуманистическая культура пошла по пути игнорирования этого факта. Гуманистическая трактовка человеческой личности как автономной (то есть имманентной) сопровождалась разрушением традиционного мировоззрения и традиционных (христианских) нравственных ценностей» (Щипков). Очень верно написали в свое время братья Стругацкие: «Если можешь притвориться Богом, ты становишься Им». Сюда можно добавить только одно: А если можешь притворяться сатаной, то сатаной и станешь». С другой стороны, «Когда Господь хочет сделать тебе подарок, Он заворачивает его в проблему. И чем больше проблема, тем серьезнее подарок» (Норманн Винсент Пил). Автор не ставит под сомнения когда-то выбранный им тезис: «Человечество развивается так и туда, как этого желает Бог (мироздание)». И раз уж современное человечество пришло к трансгуманизму и неолиберализму, значит, это зачем-то нужно нашему мирозданию. Вопрос — зачем? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно вспомнить, что и само мироздание стремится к прогрессу (развивается от простого к сложному). Ровно так же и человечество, как часть мироздания, стремится к прогрессу, иногда это у него получается, иногда нет, и оно начинает деградировать. Сейчас мы наблюдаем как раз второе — человек возвысился над собственной природой и поставил во главу угла свой разум. Именно это, казалось бы, очень неплохое обстоятельство и приводит его к деградации. Но долго так продолжаться не может, человек просто обязан измениться как биологический вид и воссоединить составные части своего сознания — разум и подсознание. Как раз это мы и наблюдаем в последнее время после появления среди нас нового биологического вида человека — людей индиго. Многие из читателей не верят в существование таких людей, однако автор научился различать ауры людей и «верит своим глазам». И эти глаза показывают ему, что большая часть из молодого поколения сейчас — это люди индиго.
А что такое люди индиго? В соответствие с Википедией, это — «псевдонаучный термин, впервые введенный Нэнси Энн Тэпп, женщиной, считающейся экстрасенсом, для обозначения детей, которые, по ее мнению, обладают аурой цвета индиго. Широкую известность термин получил в конце 1990-х, благодаря упоминанию в источниках, имеющих отношение к движению нью-эйдж. Детям индиго приписывают множество различных свойств, такие как: высокий уровень интеллекта, необычайная чувствительность, телепатические способности и многое другое. Утверждается также, что «дети индиго» будто бы представляют собой «новую расу людей». Явлению «детей индиго» были посвящены несколько фильмов и большое количество книг, но многие авторы расходятся во мнениях и представлениях». Автор не спорит с этой формулировкой, просто он, в отличие от многих других, научился различать ауры людей, и утверждает, что люди индиго действительно существуют, и более ничего. Автор прекрасно понимает, что и его читатели могут сомневаться в существовании самого автора, ведь большинство из них его никогда не видело. Однако сам автор в своем существовании нисколько не сомневается, так же, как и в Вашем, уважаемый читатель. Другими словами, Вы можете верить автору, а можете не верить, доказать Вам это, он все равно не сможет. Для этого Вам необходимо самим научиться различать ауры людей, и для очень многих людей сделать это — лениво. «Лень, как говорится, раньше нас родилась». Однако и эта известная поговорка родилась значительно раньше нас с Вами. И что там будет в будущем, никто не знает. По мнению же автора, человечество ждет «светлое будущее» и сейчас мы находимся на пути к нему. Впрочем, все это относится, прежде всего, к будущему человечеству (то есть, к людям индиго). А мы с Вами, уважаемый читатель, являемся «вымирающими динозаврами». Через десяток лет это большинство среди молодого поколения людей превратится в большинство поколения «Главного Заказчика будущего» (людей в возрасте от 25 до 50 лет), именно это большинство и нарисует контуры «светлого будущего» человечества.